Тетрадь №2 Фронтовой дневник (1945 год)
ПРОДОЛЖЕНИЕ

3 марта 1945 года
Снялись с обороны. Движемся навстречу восходящему солнцу. Проехали через Lignitz (разрушений мало; на улицах людно; говорят по-немецки и по-польски); через Kojtz, Nimkau. В Nimkau прибыли после полдня. Наш разведвзвод ехал на грузовой машине (коноводы остались с полком). В Nimkau остались на ночлег. 4 марта 1945 года Сегодня наш полк остановился в селе Bohne (в 25 км юго-западнее Брес)лау). Заняли под квартиры свободные дома (хозяева своевременно смогли эвакуироваться на запад: очевидно, Геббельс их пугал «азиатскими варварами»). Здесь, в Bohne, Борщов и Карев заняли комнаты на втором этаже одного из домов, а хозяев оставили на первом. Борщов попросил меня организовать мойку-уборку их нового жилья, для чего привлечь из местных фрау команду уборщиц. Для меня это не составило труда. Однако по окончании уборки они организовали небольшой ужин в компании с уборщицами. Я заходил к ним в качестве переводчика. Объяснил, как должен пройти «ужин» без «приключений». Сам я удалился в соседнюю комнату оформлять разведдонесение для начальника разведки. Через 20-30 минут из их комнаты кто-то выскочил и побежал вниз по лестнице. Я прислушался. Вдруг внизу слышу призывы «на помощь!» («Hilfe!). Побежал я с фонариком. Там, во дворе, наш кавалерист киргиз (забыл фамилию), крепко вцепившись в руку «фройляйн Валя», старался ее удержать и объясниться каким-то образом в любви, внезапно загоревшейся у него при виде этой красивой европейки. Пришлось вмешаться. Валя была молода (лет 17-18), и, кроме того, азиатский тип лица был для нее необычен и отпугивал. Пришлось проводить ее до дому и сдать родителям. По дороге она рассказала, что случилось на втором этаже, как она вырвалась из лап пожилого влюбчивого офицера и ринулась в потемках вниз, рискуя свалиться с лестницы, но опять попала в«цепкие руки азиата». Вот тут и закричала: «Hilfe! Hilfe!». Мне пришлось извиниться за эту не слишком приятную концовку. Видите ли, двое русских офицеров решили за уборку расплатиться ужином и «немножко любовным делом». Однако Валентина была молода и увертлива, поэтому сумела вырваться… А ее подруги (которым было под 30) остались до утра…

6 марта 1945 года
На второй день отдыха в Бооне (Bohne) Шибалков в одном доме обнаружил фраки, клетчатые брюки, цилиндры, перчатки. Позвал другого разведчика. Набрали четыре комплекта. Возникла идея: переодеться в эту одежду 18-го века и прогуляться по улицам Bohne. Выбрали по росту. В конюшне сняли с себя военное обмундирование, кроме нательного белья, и облачились в брюки с крупными клетками, фраки с фалдами, цилиндры черные, перчатки шелковые, а в руках у нас появились тросточки. Нас было четверо. Старшина уверил, что мы походили бы на группу «Пушкин, Крылов, Гнедич и кто-то еще», если бы нам прилепить бакенбарды и надеть рубашки со стоячими воротниками. Пошли гулять по улицам Bohne без бакенбардов. Местные жители останавливались и подолгу с удивлением смотрели на нас, явно не признавая нас ни за своих, ни за бойцов Советской Армии. Мы старались непринужденно беседовать, шагая по тротуарам, шутили, оглядываясь на местных жителей, которые разглядывали нас. Сами мы были довольны нашей импровизацией: эта игра вносила в нашу солдатскую жизнь что-то новое, веселое. А почему бы и не подурачиться? Но вдруг на перекрестке улиц чуть было не встретились с группой наших офицеров, шедших во главе с комполка в направлении сельской ратуши (Rathause). Догадываясь, чем может окончиться наша встреча, мы быстро юркнули в калитку первого от нас дома и задами пустились наутек к своей квартире, чем окончательно удивили смотревших на эту сцену местных жителей. Когда в конюшне переоделись, привели себя в порядок, зашел к нам старшина взвода разведки и сообщил, что адъютант комполка Абушахманов спрашивает, где разведчики: их требует нач. разведки. Мы, разумеется, вышли к адъютанту в военной форме и сказали, что не видели никого в цилиндрах и фраках…

10 марта 1945 года
Сегодня нас спешно перебросили в деревню Ромниц (Romnitz), которая находится недалеко от городка Strigau (Штригау). Яуэр (городок) находится от Romnitz юго-западнее. В Ромнице остановились штабные подразделения и несколько эскадронов. В километре от Romnitz, за автострадой Бреслау-Берлин, село Позельвиц. Здесь расположились тыловые части, разведвзвод, да два эскадрона. Я несколько дней ездил верхом в Позельвиц к разведчикам: по два часа в день обучал их немецким командам. Однажды, возвращаясь с занятий, нагнал двух девушек, шагавших по дороге (по улице) босиком с туфельками под мышками. Мы познакомились. Они рассказали мне, что были на работах вместе с танкистами недалеко отсюда, примерно в 15 километрах. Но теперь убежали от военных. Приняв меня за немца, спросили меня, не саксонец ли я. Я им ответил шуточной немецкой поговоркой: “Ja, ich bin auβ Saxen, wo dicke Mädeln waxen!”. Они дружно засмеялись, потом упрекнули меня, зачем я, немец, пошел служить русским. Я ответил, что они ошибаются, я – русский. За разговором мы не слышали, как к нам сзади подъехала легковая машина черного цвета. Девушек танкисты посадили в машину и увезли назад. Это были танкисты-рыбалковцы. В этом же Позельвице я помог продуктами одному батраку. Он жил со своей старухой в полуподвальном помещении. Работали на помещика. Два сына погибли. Голодают. Очень благодарили за продукты. (А Геббельс о нас плохо говорил!). В Ромнице прибыл к нам новый командир полка подполковник Мукоед. Полковника Кугрышева сняли с командования полком и перевели служить в штаб дивизии. Причиной этому было чрезвычайное происшествие в полку, когда по вине старшины-снабженца погибло от смеси пищевого спирта с древесным 19 человек, а 40 стали инвалидами.

14 апреля - 15 апреля 1945 года.
В ночь с 13 на 14 апреля оставили Ромниц. 15 апреля проехали через Бунцлау. На западной окраине Бунцлау – могила М.И. Кутузова. Местный житель показал комнату, где скончался от дизентерии Михаил Илларионович Кутузов. Место погребения сердца (внутренних органов) Кутузова сохраняется немцами в порядке. Насыпан холмик. Стоит каменный обелиск и мемориальная доска. Кругом – ажурная чугунная ограда. В нескольких десятках метров западнее молодой осинник весь иссечен осколками снарядов и бомб, но могила не повреждена. Вечером 15.IV.45 г. прорвали линию обороны противника в 12 км западнее Бунцлау и углубились на германскую территорию до реки Шпрее.

17-18 апреля 1945 г.
Бой на реке Шпрее. Здесь, в сотне метров от Шпрее, мы ненадолго замаскировались в небольшом лесочке. Рядом на дороге, в открытом месте, стоял конный обоз Войска Польского. Вдруг налетели немецкие малые бомбовозы. Борисов, комэска, увидел у дороги блиндаж и нырнул в него. За ним туда спустились еще человек пять. А чуть впереди на просеке стоял наш танк «Т-34». Под ним тоже укрылись бойцы. Бомба угодила в блиндаж прямым попаданием… Другая разорвалась рядом с танком… Последствия были трагичны. На деревьях висели фрагменты тел… Я позвал за собой старшего лейтенанта Полежаева (оперуполномоченный «СМЕРШ»). Мы проскочили на лошадях влево от дороги, привязали лошадей к деревьям и успели лечь в канавке. Осколок разорвавшейся неподалеку бомбы смертельно ранил в живот коня Полежаева. Остался он на несколько часов «бескомонным» и сильно плакал по поводу потери коня – он, взрослый мужественный человек. На том берегу Шпрее оборонялся батальон фольксштурма, состоявший из стариков и подростков. Мостик через речку они заминировали, но взорвать не успели. Пришлось к «гитлерюгендам» и пожилым фольксштурмовцам обратиться через мегафон и посоветовать им бросить оружие и разбежаться по домам. Но не уходили. Вынуждены были дать по ним залп из «Катюши» (установка гвардейского миномета «Р-С»). После этого пареньки побежали, бросая оружие. Через час, перед закатом, мы были на том берегу. Братья-поляки наступали вместе с нами (рядом). Они очень «усердствовали» на виду у нас в отношении сдавшихся в плен немцев. Мы их просили быть милосерднее.