«Выветривает время имена,
Стирает даты, яркие когда-то.
Историей становится война.
Уходим в книги мы, ее солдаты».
Михаил Васильевич Шестериков

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ...
В 1941-м году, в июне, я окончил Лукояновское педагогическое училище. На выпускном вечере 21-го июня нас, выпускников, поздравляли с окончанием, желали счастья и успехов на предстоящей педагогической стезе. Было одновременно и радостно, и грустно. Радостно потому, что удалось получить среднее педагогическое образование: большинство из нас было из бедных крестьянских семей. Раньше об этом сельская молодежь не смела и мечтать... А грустно по той причине, что завтра весь сложившийся за три года учебы наш школьный коллектив разойдется по разным дорогам жизни, и у каждого начнется своя личная жизнь, своя судьба...

Я с товарищем-однокурсником Алексеевым Ф.И. не стал ждать рассвета. Попрощавшись с друзьями, мы вдвоем тронулись в путь. Восемнадцать километров до Атингеева отмахали за два-три часа (где шли шагом, а где бежали трусцой). Причиной нашей спешки было то, что из дому сообщили нам о явке 24-го июня в Лукояновский райвоенкомат. Пришли к нам в Атингеево до восхода солнца…
В Лукояновском РВК 24-го июня 1941-го года скомплектовали группу призывников в количестве 21-го человека, и после медосмотра нас повез офицер запаса в город Горький, а оттуда в Москву.

В артучилище имени Орджоникидзе нам показали несколько военных фильмов, прочитали зажигательные патриотические речи и направили в 36-й гаубичный артполк,дислоцировавшийся до начала войны в пограничном городке Владимир-Волынский (за городом Ковель). Я был назначен старшим группы. На Киевском вокзале Москвы артисты проводили нас коротким концертом. Поехали на пассажирском поезде. В пути особых приключений не произошло.В Киеве у коменданта города майора Небрата я попытался получить проездные, но он посоветовал нам продержаться на домашних лепешках, а там, в артбатарее, старшина, мол, накормит солдатской кашей. Когда наш воинский эшелон отходил от Киевского вокзала, подбежали к нам с рынка женщины с кошелками и забросали наши платформы всякой снедью, а подростки бросали нам папиросы, сигареты, спички. Просили гнать немцев назад, не пускать их в Киев. Мы обещали...

Поезд наш остановили на станции города Сарны. Дошли слухи, что не только Владимир-Волынский, но и город Ковель оставлены нашими войсками. Наша группа в 20 человек (один отстал от нас в Москве) двигалась пешком на запад в поисках своего артполка, но на полпути до Ковеля мы повстречались с военной автоколонной.Начальник автоколонны – очень усатый майор – посоветовал нам сесть на его машины и вернуться в Сарны, если мы не хотим безоружными попасть в лапы потомков тевтонских крестоносцев. Мы вняли его совету и вернулись с приключениями в г. Коростень, где в военном городке выслушали речь Верховного главнокомандующего, обращенную к народу и к воинам Красной Армии. Это было 3-го июля 1941 года.

Над Родиной нависла смертельная угроза. Гитлеровский вермахт, имея большое превосходство в силах, вооружении и опыте ведения войны,стремительно рвался на восток, на просторы нашей Родины.Пришлось нам попроситься на службу в 14)й Особый железнодорожный батальон,которым командовал бравый капитан Сушко. Нас обмундировали и вручили на двоих одну трехлинейную винтовку и по несколько обойм боевых патронов. Обучение военному ремеслу ограничилось тремя выстрелами по мишени. Старшина показал, как пользоваться обмотками к солдатским ботинкам. Пообещали сделать из нас храбрых воинов непосредственно на поле боя, так как к городу подходили немецкие танки с десантом.

Первая боевая стычка с противником была короткой: за железной дорогой западнее г. Коростеня была заболоченная низина, и танки с десантом, обстрелянные нами из винтовок, повернули назад. Второй бой с немцами был в районе станции Боярка (западнее Киева). Это, по-видимому, немцы проводили разведку боем, прощупывали слабое звено в нашей обороне.В Киеве на митинге выступил Семен Михайлович Буденный. Он заверил, что Киев фашисты возьмут, только перейдя через его труп. Многие поверили: уж очень воинственно топорщились его смоляные усы! Забегая вперед, скажу, что под городом Прилуки, уже в сентябре, он приказал нашей Киевской группе обороняющихся войск держаться до последней возможности, а сам на двухместном боевом самолете улетел в Москву за ударной танковой армией, которая должна была вызволить нас из окружения. Больше мы его не видели. Помощь не пришла.

В июле, августе и в первые две недели сентября наш желдорбат участвовал в оборонительных боях на дальних подступах к Киеву, затем отошли ближе к окраинам города. Взрывали мы мосты через речки под носом у противника, наводили временные переправы под бомбежкой, спасали раненых, вынося их из горящих вагонов,выгружали боеприпасы, строили блиндажи, рыли окопы и противотанковые рвы. На кровяные мозоли на руках не обращали внимания.

Девятнадцатого сентября 1941-го года приказали оставить древнюю столицу Киевской Руси. Местные жители молча провожали нас с явным укором в тревожном взгляде. Пробивались с боями по территории, уже занятой врагом, в направлении города Полтавы. Под селом Белоусовка (в районе г. Лубны Полтавской области) остатки нашего батальона были разбиты. Командир роты оказался малодушным человеком: убежал от нас ночью и попал к немцам. Весь день 10-го октября мы в окружении отражали атаки немцев. Руководил нами политрук роты по фамилии Рычаг. Мы с ним держались до последнего патрона.На закате дня приказали всем мелкими группами выходить из окружения и идти к Полтаве... Кончилось тем, что нас в разных местах и в разное время переловили, согнали в кучу, окружив танкетками и кавалеристами, и погнали назад, в Киевском направлении. Кто не выдерживал в пути, падал на дорогу, того пристреливали. Прошли полевые лагеря военнопленных под Пирятином, Яготином, под Киевом (в Дарнице). Политрук Рычаг умер от истощения. Выжили только молодые.

Затем, после Дарницы, я побывал в нескольких лагерях в черте города Киева. Предпринял три неудачных побега из плена. После третьего побега меня в группе офицеров)военнопленных перевели в лагерь Бабий Яр, затем на северную окраину Киева через Подольский район в Куреневку: оттуда удалось бежать в Бобровицкий район в партизанский отряд «За Родину!». Помогла бежать нам нам с бывалым разведчиком Григорием Маклаковым киевская подпольщица Нина Ковшунова, передав нам за колючую проволоку план маршрута побега (в августе 1970-го года я был у нее в гостях в Киеве, и мы со слезами на глазах вспоминали пережитое).

С опасными приключениями мы с Г.Г. Маклаковым около двух недель пробирались на северо-восток, к Чернигову. В Бобровицком районе обнаружили партизанский отряд. После тщательной проверки нас зачислили в этот отряд, доверили носить оружие, участвовать в боях вместе с партизанами. Командовали отрядом Иван Бовкун, Михаил Дешко и Порфирий Кихтенко.

Когда соединились с Советской Армией (в сентябре 1943 г.), меня послали работать учителем в с. Хотиновка Носовского района Черниговской области, так как во вновь открывающихся школах учителей не хватало, к тому же по состоянию здоровья временно служить в армии я не мог. Здесь я работал до начала декабря 1943 г., а затем через Носовский райвоенкомат и Киевский запасной полк попал на службу в 26-й Гвардейский Кавалерийский полк 7-й Житомирской Кавалерийской дивизии 1-го Конного корпуса, которым командовал генерал-лейтенант Виктор Кириллович Баранов. Вся дальнейшая служба моя прошла в Первом Конном корпусе.
Принят я был артиллеристом в противотанковую батарею 26-го Кавполка, и вскоре участвовал в жестоком бою под селом Чаповичи (Житомирская область), в отражении танковой атаки. Под наш орудийный расчет угодил танковый снаряд, в живых остались я да командир.

Вскоре меня взяли в разведку помощником начальника разведки и переводчиком. Во время отдыха после боев при штабе корпуса были организованы курсы военных переводчиков. Окончив эти курсы, получил я документы переводчика.
Прошли мы с боями Западную Украину (Луцк, Львов), Польшу в составе Первого Украинского фронта (командующий фронтом Конев Иван Степанович, заменивший погибшего Ватутина). Наш корпус окружал древнюю столицу Польши – Краков. В январе 1945 года Первый Украинский фронт вместе с обоими Белорусскими фронтами перешел в наступление, чтобы помочь нашим западным союзникам, оказавшимся в тяжелом положении после открытия второго фронта и продвижения к границе Германии. Примерно 19-го января мы были уже западнее Кракова. Германскому командованию не удалось осуществить свой подлый план – взорвать первую столицу братской Польши. А 21-го января 1945-го года мы перешли германскую границу.

Войну мы закончили в Германии,на реке Эльба (Elba), северо-западнее г. Дрездена и юго-западнее г. Берлина. Тридцатого апреля 1945)го года, за рекой Эльба, недалеко от города Ризы, мы провели последние бои. Немцы окружили ночью наши полки за рекой и много раз упорно, но безуспешно,атаковали.
Праздник Международной солидарности трудящихся 1-е Мая командование нашего полка отмечало в селе Хейда (в семи километрах от г. Ризы в сторону Дрездена). Здесь от задержанного на передовой линии пожилого немца мы узнали, что Берлинское радио сообщило о смерти Гитлера и Геббельса якобы «в уличных боях в Берлине». В селе Хейда встретились мы с одним из полков 3-й ударной танковой армии Рыбалко. Танкисты спешили на юг, на выручку к восставшим пражанам.
Примерно 5-го мая вечером наш полк выехал из Хейды. На другой день мы прибыли в село Мартинскирхен (на Эльбе), в семи километрах от г. Мюльберг в сторону г. Торгау. В Мартинскирхене пробыли до конца мая, здесь же и встретили 9-го мая – День Победы над Германией. Затем наш корпус покинул Германию. Ехали через Чехию, Австрию. Остановились на несколько месяцев в Венгрии. В конце лета, перейдя Карпаты, мы обосновались в Прикарпатье в районе города Станислав. Здесь до конца декабря 1945-го года занимались ликвидацией украинских национальных формирований бандеровцев.
Домой я вернулся в январе 1946-го года.

О боевых наградах. За участие в Карпатском рейде по тылам противника (по территории Словакии) в 1944-м году был награжден орденом Красной Звезды. Уже на территории Германии, в апреле 1945-го, я организовал круговую оборону полка, внезапно окруженного отступающими частями противника (получилось так, что в то время в расположении полка не было офицеров, кроме замполита майора Чурсина). Я успел спрятать полковое знамя. Предупредил старшин, сержантов. Нападение было отбито. Замполит представил меня к награде орденом Красного Знамени, но недавно принявший полк подполковник по фамилии Мукоед посчитал, видимо, что переводчик слишком молод для такой награды, и заменил в представлении на медаль «За боевые заслуги». В целом же за участие в Великой Отечественной войне я награжден, кроме вышеназванных, орденом «Отечественной войны», медалью «За победу над Германией» и юбилейными медалями.

Всего в армии в это нелегкое время я служил четыре с половиной года. Один раз был ранен, контужен. Осколок немецкой мины до сих пор ношу между ребрами. Бывал в пеших атаках (в Карпатском рейде), в конной атаке под городом Радзивиллов (Западная Украина). Особенно трудно приходилось в рейдах по тылам противника. Там тяжелое ранение приравнивается к смертельному: едва ли останешься жив. Приходилось преодолевать водные преграды на подручных средствах. При окружении Корсунь Шевченковской группировки немцев проваливался под лед на реке Стрый в феврале 1944-го года. Много раз приходилось прорываться из окружения.
Однако мы не жаловались на свою судьбу. Мы спасали свою Родину от коричневого нашествия. С нами вместе делили фронтовые невзгоды воины почти всех национальностей СССР. Никакой вражды между собой мы не знали. Были верными друзьями. Выручали друг друга в трудную годину. Горько осознавать сегодня, что в наше время сомнительных реформ «новомыслителей» националисты натравливают людей друг на друга. То и дело возникают «горячие точки» в разных регионах разваленного Союза.
Мы в составе Первого Конного корпуса освобождали братскую Польшу, Восточную Германию. Военное командование через политработников вело усиленную воспитательную работу с личным составом. Наши воины хорошо относились не только к братьям)славянам в Польше, но и к мирным жителям в Германии. Запуганные геббельсовской пропагандой, жители приграничных сел вначале бежали от нас, кто мог. Но вскоре стали возвращаться в свои обжитые места. Вспоминается мне, что когда наступил долгожданный День Победы, жители села Мартинскирхен (на Эльбе) спрашивали у меня, можно ли им отметить наш День Победы. Некоторые пожилые немцы, побывавшие в годы Первой мировой войны в русском плену, осмелились посидеть с нами за одним столом и поддержать здравицу в честь Великой Победы и вечного мира между народами.
Ушло со мной на войну земляков моих 21 человек. Вернулись живыми четверо. Это Липатов Василий и Мазутов Дмитрий из села Салдо-Майдан и Петряков из рабочего поселка Разино. Мазутова сейчас нет в живых. А с Липатовым мы долгое время поддерживали связь. Он живет теперь в Лесогорске Шатковского района.
Ныне, вспоминая пережитое, оптимистично заключаю, что за годы Великой Отечественной войны и борьбы с бандеровцами я как будто два полезных дела сделал: защищал Родину и прошел чуть не пол-Европы, словно бы на длительной экскурсии побывал...

***
Дневники военных лет написаны полковым переводчиком, кавалеристом, выпускником Лукояновского педагогического училища Иваном Поздяевым; эпизоды войны написаны по памяти школьным учителем, выпускником Арзамасского учительского института 1951 года и литературного факультета Арзамасского педагогического института 1965 года Поздяевым Иваном Ивановичем. Особая благодарность директору Музея боевой славы 1го Гвардейского Кавалерийского Корпуса имени генерала П.А. Белова (базируется в средней общеобразовательной школе №581 г. Москвы) Харитоновой Лидии Павловне и ее помощнице Рощиной Алле Юрьевне за их подвижнический труд по сбережению в народной памяти трагизма и величия тех лет и за предоставленные материалы, вошедшие в книгу.

Участник Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Поздяев Иван Иванович с. Атингеево Лукояновского района Нижегородской области